Неточные совпадения
Уж у Уленьки не раз скалились
зубы на его фигуру и рассеянность, но товарищи, особенно Райский, так много наговорили ей хорошего о нем, что она ограничивалась только своим насмешливым наблюдением, а когда не
хватало терпения, то уходила в другую комнату разразиться смехом.
«Шарок, — пишет он, — было еще больше, нежели черепах: они даже
хватали за весла
зубами».
Но в данном случае она вела себя иначе: летела лениво, медленно и низко над землей, летела не по прямой линии, а по окружности, так что собака едва не
хватала ее за хвост
зубами.
— Коли
хватит терпенья, из меня выйдет что-нибудь, — промолвил он сквозь
зубы, — не
хватит, останусь недорослем из дворян. Пойдемте-ка лучше Асю отыскивать.
Начинается торг: бьются-бьются, наконец кончают на семнадцати копейках. Дедушка грузно встает с кресла и идет в спальню за деньгами. В это время рыбак бросает Ваське крошечную рыбешку. Васька усаживается на все четыре лапки,
хватает рыбу и, беспрестанно встряхиваясь, разрывает ее
зубами.
Показалось: именно эти желтые
зубы я уже видел однажды — неясно, как на дне, сквозь толщу воды — и я стал искать. Проваливался в ямы, спотыкался о камни, ржавые лапы
хватали меня за юнифу, по лбу ползли вниз, в глаза, остросоленые капли пота…
— Да что ж им в зубы-то смотреть? Ну вот я церковь обобрал. Кому от этого худо? Я теперь хочу так сделать, чтобы не лавчонку, а
хватить казну и раздавать. Добрым людям раздавать.
Он сейчас водку на лоб
хватил, и, как обещал, так честно и начал стеклянную рюмку
зубами хрустать и перед всеми ее и съел, и все этому с восторгом дивились и хохотали.
— Нет? — повторил, стиснув
зубы, Перстень, — нет? Так не бывать же по-твоему! Митька,
хватай его насильно! — И в тот же миг атаман бросился на князя и замотал ему рот кушаком.
Не зорко смотрели башкирцы за своим табуном. Пришли они от Волги до самой Рязани, не встретив нигде отпора; знали, что наши войска распущены, и не ожидали себе неприятеля; а от волков, думали, обережемся чебузгой да горлом. И четверо из них, уперев в верхние
зубы концы длинных репейных дудок и набрав в широкие груди сколько могли ветру, дули, перебирая пальцами, пока
хватало духа. Другие подтягивали им горлом, и огонь освещал их скулистые лица, побагровевшие от натуги.
На лице женщины неподвижно, точно приклеенная, лежала сладкая улыбка, холодно блестели её
зубы; она вытянула шею вперёд, глаза её обежали двумя искрами комнату, ощупали постель и, найдя в углу человека, остановились, тяжело прижимая его к стене. Точно плывя по воздуху, женщина прокрадывалась в угол, она что-то шептала, и казалось, что тени, поднимаясь с пола,
хватают её за ноги, бросаются на грудь и на лицо ей.
Подле него, возле ступенек крыльца и на самых ступеньках, располагалось несколько пьяных мужиков, которые сидели вкривь и вкось, иной даже лежал, но все держались за руки или обнимались; они не обращали внимания на то, что через них шагали, наступали им на ноги или же попросту валились на них: дружеские объятия встречали того, кто спотыкался и падал; они горланили что было моченьки, во сколько
хватало духу какую-то раздирательную, нескладную песню и так страшно раскрывали рты, что видны были не только коренные
зубы, но даже нёбо и маленький язычок, болтавшийся в горле.
Но время шло, а он оставался всё таким же: огромная голова, длинное туловище с четырьмя бессильными придатками; только улыбка его принимала всё более определенное выражение ненасытной жадности да рот наполнялся двумя рядами острых кривых
зубов. Коротенькие лапы научились
хватать куски хлеба и почти безошибочно тащили их в большой, горячий рот.
— Видела во сне, будто опять арфисткой стала. Пою соло, а против меня стоит большущая, грязная собака, оскалила
зубы и ждет, когда я кончу… А мне — страшно ее… и знаю я, что она сожрет меня, как только я перестану петь… и вот я все пою, пою… и вдруг будто не
хватает у меня голосу… Страшно! А она — щелкает
зубами… К чему это?..
В тёмный час одной из подобных сцен Раиса вышла из комнаты старика со свечой в руке, полураздетая, белая и пышная; шла она, как во сне, качаясь на ходу, неуверенно шаркая босыми ногами по полу, глаза были полузакрыты, пальцы вытянутой вперёд правой руки судорожно шевелились,
хватая воздух. Пламя свечи откачнулось к её груди, красный, дымный язычок почти касался рубашки, освещая устало открытые губы и блестя на
зубах.
— Ты думаешь, мужик, легко зуб-то рвать? Возьмись-ка! Это не то, что на колокольню полез да в колокола отбарабанил! (Дразнит.) «Не умеешь, не умеешь!» Скажи, какой указчик нашелся! Ишь ты… Господину Египетскому, Александру Иванычу, рвал, да и тот ничего, никаких слов… Человек почище тебя, а не
хватал руками… Садись! Садись, тебе говорю!
Задний конец плахи имеет продолбленную продолговатую дыру, сквозь которую проходит колышек, крепко утвержденный в нижней плахе; это сделано с целию, чтобы задний конец верхней плахи не мог соскочить; разумеется, верхняя плаха поднимается и опускается на нем свободно. Зверек, почуяв лакомую пищу, подходит и
хватает ее
зубами, сторожок соскакивает, верхняя плаха падает и придавливает его.
Я вынимаю из печи железные листы, пекарь
хватает с них десяток плюшек, слоек, саек, бросая их в подол девушке, а она, перебрасывая горячую плюшку с ладони на ладонь, кусает ее желтыми
зубами овцы, обжигается и сердито стонет, мычит.
Я лечу, стремлюсь,
хватаю, ловлю; мало того: я радуюсь, трепещу, страдаю, скрежещу
зубами…
— На то вы и образованные, чтобы понимать, милостивцы наши… Господь знал, кому понятие давал… Вы вот и рассудили, как и что, а сторож тот же мужик, без всякого понятия,
хватает за шиворот и тащит… Ты рассуди, а потом и тащи! Сказано — мужик, мужицкий и ум… Запишите также, ваше благородие, что он меня два раза по
зубам ударил и в груди.
— Э! Толковать еще тут! — бормотал сквозь
зубы Григорий,
хватая Акулину за волосы и повергая ее одним движением руки на пол.
Уйдя от нее, Смирнов каждый раз бегал по комнате, скрежетал
зубами, стонал и
хватал себя за волосы от омерзения.
Буяна, сорванца, который, махая кулаками, того и гляди что
хватит в
зубы кого-нибудь из сенаторов…» — и с этими словами Дмитревский с живостью поднялся с кресел, стал посреди комнаты и проговорил наизусть почти до половины монолог Отелло с совершенною простотой, истиной и благородством.
— Да что вы, лешие, без пути зубы-то скалите? — крикнула Акулина. — Стоят, из пустого в порожнее перекладывают, а разгадать ума не
хватает. Знаю, к чему Чапурины пиры затевают.
Сорок лет я прослужил
Верой, правдой, силой;
Много видел на тракту́
Генералов строгих,
Нет ребра,
зубов во рту
Не
хватает многих,
А такого не видал,
Господи Исусе!
— Ах, трусы, трусы! — злобно и презрительно ворчал себе сквозь
зубы Василий Свитка; — и тут постоять за себя не могут!.. «А для довершения эффекта хорошо, кабы разик горошком
хватили», подумал он; «последствия, даст Бог, были бы добрые… поднялось бы скорей».
Но чисто вымытая шея пестрела красными точками от блошиных укусов; красивые руки были красны, в черных трещинках; спереди во рту не
хватало одного
зуба.
— Так-то так, а все-таки. Беда, ежели апломба нет! Хуже нет, ежели ты себе не веришь или сомневаешься. Был такой случай. Наложил я щипцы, тащу… тащу и вдруг, знаете, чувствую, что очень долго тащу. Пора бы уж вытащить, а я всё тащу. Окаменел я от ужаса! Надо бы бросить да снова начать, а я тащу, тащу… ошалел! Больной видит по моему лицу — тово, что я швах, сомневаюсь, вскочил да от боли и злости как
хватит меня табуретом! А то однажды ошалел тоже и вместо больного здоровый
зуб вырвал.
С улицы деловито забежал на двор большой мрачный пес и стал обнюхивать сугроб у ворот. Волчок, ковыляя и махая хвостом, кинулся к нему, хотел шутливо куснуть его. Пес хрипло огрызнулся и быстро
хватил его
зубами. Волчок завизжал и покатился в снег.
Та же внешность — кожаная куртка и красная косынка, не
хватает стриженых косм и папироски в
зубах.
— Батюшка! Отец! — закричала она,
хватая его за ноги. — Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, — крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные
зубы.
Она это сказала таким жалобным, молящим голосом, что у Борьки опустилась рука. Он нахмурился и стал играть с Цыганом. И очень этим увлекся: теребил Цыгана за уши. Цыган игриво рычал и небольно
хватал его
зубами за руки. Лицо Борьки было холодное, глаза смотрели враждебно.
Прихватил он все, как следовает, щука
зубами не отгрызет. Подтяжечки новые примерил, в оконное стекло на себя засмотрелся: чисто генерал-фельдмаршал… Музыканты, они ремешками не затягиваются — и форс не допущает, и для легкости воздуха в подтяжках способнее: ежели брюхо поперек круто перетянешь, долгого дыхания тебе, особливо на ходу, не
хватит. Обязательно себя в штанах, как в футляре, содержать надо, чтобы правильная перегонка нот из грудей в подвздошную скважину шла.